Колыбельная

Скользя бесшумной белкой по трамвайным проводам, вступает ночь в свои московские владения. Тех, кто уже в тепле, баюкает мареновым закатом, который красит свежую листву, как Поль Гоген подчас любил преобразить песок Таити. Свет денный уступает место огонькам - то люди-светлячки под мягким темным брюхом у ночи начинают вновь и вновь борьбу за счастье, радость и любовь, но снова обреченно угасают, оставив хищные, прохладные авто на тротуаре рядом с чьим-то домом. И невдомек ни спящим, ни живым, которые в тень сна не заступали, что ночь тиха лишь только потому, что не решается нарушить ненароком твои покой и негу - ты устала. И только мне шепнула как-то ночь, на кухню заглянув и выпив кофе: "Я так темна лишь только потому, чтоб не мешать твоей любимой светом". И посмотрела на меня спокойно, Франциск Ассизский так же бы смотрел, двойной луною, отраженной в черной прозрачности балконного стекла. Спокойно спи, любимая, я рядом.